Когда–то, давным–давно, в далекие шестидесятые, в честь первого полета человека в космос, выпустили наши умельцы сувенир–игрушку: пластмассовую оранжевую ракету. Сувенир был небольшого размера, длиной примерно с пачку сигарет, и имел на донышке стеклянное окошечко. За окошком размещался портрет, с которого приветливо улыбался всем первый космонавт — Гагарин.
Историю эту как–то давненько рассказал мне один дядечка, годов эдак семидесяти пяти. Мы разговорились с ним в парке: он выгуливал собачку, я ждала подругу. Опрятненький дедушка оказался непрост: он всю жизнь проработал проктологом, плюс еще преподавал. Мы обсудили медицинку и студентов, и плавно перешли на всякие курьезы, связанные с филейной частью пациентов. Так вот, вопреки расхожему мнению, секс в Союзе, все–таки, был. Причем, частенько был он довольно таки разнообразным.
Как–то в один прекрасный день постучался к нему в кабинет мужичок лет сорока.
Мужичок был немало смущен, говорил витиевато, и вся его речь сводилась к тому, что нельзя ли, такскать, частным образом, за некоторую доплату, так, чтобы это осталось исключительно между ними, извлечь у мужичка из труднодоступного места некий предмет?..
Нет, что вы, что вы, предмет оказался там вовсе не специально (как можно!), а по чистой случайности. Ну, там, шел мужичок, поскользнулся, неловко упал и тут — оппа! — предмет в труднодоступном месте. Да ну с кем не бывает!
Кстати, на памяти профессора, мужчины вообще иногда весьма неловко падали: кто на зубную щетку, кто на резинового Наф–Нафа из сказки про трех поросят, а кто и вовсе на стакан. Ну, это уже для продвинутых в неловких падениях).
В общем, профессор всего перевидал, а потому был привычен и к персонажам сказок и к разным бытовым предметам. Он деловито разложил дядечку на кушетке, надел перчатки, принял умный вид, максимально возможный в этой глупой ситуации, и полез в глубокие недра...
...А из недр ему улыбался Гагарин. И махал рукой.
Историю эту как–то давненько рассказал мне один дядечка, годов эдак семидесяти пяти. Мы разговорились с ним в парке: он выгуливал собачку, я ждала подругу. Опрятненький дедушка оказался непрост: он всю жизнь проработал проктологом, плюс еще преподавал. Мы обсудили медицинку и студентов, и плавно перешли на всякие курьезы, связанные с филейной частью пациентов. Так вот, вопреки расхожему мнению, секс в Союзе, все–таки, был. Причем, частенько был он довольно таки разнообразным.
Как–то в один прекрасный день постучался к нему в кабинет мужичок лет сорока.
Мужичок был немало смущен, говорил витиевато, и вся его речь сводилась к тому, что нельзя ли, такскать, частным образом, за некоторую доплату, так, чтобы это осталось исключительно между ними, извлечь у мужичка из труднодоступного места некий предмет?..
Нет, что вы, что вы, предмет оказался там вовсе не специально (как можно!), а по чистой случайности. Ну, там, шел мужичок, поскользнулся, неловко упал и тут — оппа! — предмет в труднодоступном месте. Да ну с кем не бывает!
Кстати, на памяти профессора, мужчины вообще иногда весьма неловко падали: кто на зубную щетку, кто на резинового Наф–Нафа из сказки про трех поросят, а кто и вовсе на стакан. Ну, это уже для продвинутых в неловких падениях).
В общем, профессор всего перевидал, а потому был привычен и к персонажам сказок и к разным бытовым предметам. Он деловито разложил дядечку на кушетке, надел перчатки, принял умный вид, максимально возможный в этой глупой ситуации, и полез в глубокие недра...
...А из недр ему улыбался Гагарин. И махал рукой.
Свежие комментарии